pavel_slob

Отсчет времени пошел. Адвокаты специализирующиеся на защите абстрактных "прав человека", судьи гоняющиеся за славой среди "прогрессивного человечества" приготовились взять низкий старт в забеге на право первым подать иск против господина Буша, который имел смелость признаться в своей книге, что полностью оправдывает "особые методы" допросов террористов и их пособников.
Именно благодаря этим мерам были сорваны планируемые терракты в Соединенных Штатах, Великобритании, эти меры спасли жизни многим солдатам в Афганистане и в Ираке.
Уважаемый мною, господин Буш, давал санкции на проведение таких мероприятий.


Об этом, еще раз напомню, он упоминает в вышедшей на днях книге.
Некий Джефри Робертсон уже заявил, что господин Буш может быть задержан за санкционирование спорных методов допроса. "Незнание закона не может защитить никого". Есть страны, в которых против Буша может быть возбуждено дело...
Какая страна отличится первой не трудно и догадаться. Скорее всего это будет Испания, где судьи и адвокаты поднаторели в открытии уголовных дел против израильских официальных лиц. Опыт у них есть, опыт большой, так что нам остается немного подождать и сделать ставку на ту страну, кто первая еще раз прогнется перед террористами выступив в их защиту.
С другой стороны удивляет, что именно эта информация стала новостью номер один. Книга Джорджа Буша написана не на одной странице и вся его деятельность в должности Президента изложена не в одном небольшом абзаце, но левых интерсует именно этот факт, на мой взгляд весьма достойный. Странно и то, что защитников "прав человека" совершенно не интерсуют люди, которые были спасены в результате действий против террористов. Сотни мужчин и женщин, детей, к своему счастью остались живы, возможно среди них и те, кто сейчас собирает материалы на господина Буша...
Осталось дождаться недостойных поступков леволиберальной публики.


Кстати сказать, более года назад я писал о необходимости допроса с пристрастием:

Правозащитники завелись не на шутку, они, видите ли хотят присутствовать при допросе, потому как прекрасно знают о садистских порядках в армии...

- Обещаю вам, что если ответят на вопросы - жить будут, а вы спрашивайте, спрашивайте, не стесняйтесь. Может вам их по одному спрашивать или всех вместе опрашивать удобнее?
Наши московские гости мнуться, пытаются отказаться от предложенной им роли, мол это не их работа, они приехали только проверить... Э нет, - говорю, - языками чесать все мастаки, вам что, за это деньги плачены, на налоги граждан России? Перед вами прекрасная возможность на деле показать, как должна работать армия с теми терористами, кого захватила на горячем, только учтите, вот эти чурки, показвываю на лежащих чеченцев, обладают секретами и в течении часа эти секреты должны быть у меня... Допрашивайте, распрашивайте, как хотите, но мне нужен результат, только учтите, от этой информации зависит жизнь всей нашей дивизии, сотен пацанов, которых вы видели несколько минут назад. Так вы готовы опросить чехов? ...

...Я прохожу вперед, открываю полу палатки и говорю, вот сейчас эти парни должны идти в бой им нужна информация, кто-то из них может погибнуть, если информация, которая должна быть получена от террористов не точна или неверна. Кто из вас готов взять на себя ответственность, за смерть каждого из этих парней? Всех их матери и жены, дети ждут дома! Кто? Отвечать! Ты, или ты? - тыкаю в одного, в другого, в третьего, - ну???

Из воспоминаний старого грузчика - 6


Со мной в порту работало много Ивановых. Только в моей смене было двое человек. Кто-то там говорил: "Страна огромная и Ивановых в ней много", не помню, а может никто и не говорил, не знаю, но тем не менее - это факт. Ивановых в СССР было просто огромное количество. Наверное, в Америке так же много Смиттов. Но я очень хорошо знаю, как делали в СССР из людей Ивановых...
Об этом можно рассказывать сотни историй. В детских домах, детям оставшимся без родителей давали такую фамилию. Маленький ребенок был, два, три годика ему, что он свою фамилию помнил? Дай бог имя выговорить мог, после пережитых военных кошмаров. А его подобрали, обогрели, отдали в детский дом, но не будет же он, малыш, без фамилии, вот и записывали его Ивановым...
Но присваивать эту фамилию детям-беспризорникам начали еще задолго до войны, да и не только беспризорным...
Вот я сказал, да, что со мной работало двое Ивановых, так вот один из них Ивановым никогда не был. Мужик был уже не молодой, бугай, работал как ломовая лошадь, всю жизнь грузчиком, его спина, как и у большинства, была похожа на задубелое старое дерево... Но парень пил, после того, как я в армию ушел, проработал еще полгода и из окна общежития выпрыгнул, с четвертого этажа сиганул. Говорят пьяным везет, так ему не повезло... Убился. Так вот, он Ивановым не был, хотя и носил эту фамилию...
Когда он был ребенком, то жил в Ленинграде, или Петербурге, суть от этого не меняется, жил в очень состоятельной семье, с большим достатком, был у него старший брат и сестра младшая, мама его хозяйство домашнее вела, а папаша искал по городу врагов народа.
Только все изменилось, когда в Ленинграде Кирова мочканули. Тут то его папаша и сел, а с ним вместе и маманя загремела, а деток по детским домам распихали... Ни сестры, ни брата наш Иванов больше никогда не видел... Над ним, наверное, воспитатели детского дома для детей врагов народа сжалились, только вот я не помню не одного жалостливого или доброго воспитателя детского дома, такие только в кино бывают, так вот записали его под фамилией Иванов, чтобы никто никогда не тыкал глаза мальчишке, что он сынок врага советского народа.
У нас в порту он появился сразу после войны. Работал как проклятый, в первый же год пропил свои две медальки и орден Красного Знамени, о войне никогда не говорил, вечно был мрачен, на всех собраниях, которые я помню, поднимал руки, голосовал, одобрял таким образом, осуждал, ему было все равно. Но единственное что беспокоило Иванова по настоящему, так это как быстрее смену закончить и добраться до бутылки...


Предыдущие пять частей:

1. Золото с сухогруза "Будапешт"

2. "Дяденьки, дяденьки, хлебушка дайте!"

3. Как в советской армии я стал сионистом.

4. О любви к советской власти

5. Безпалый Покрас

- Я был предвестником независимости всех прибалтийских республик еще в то время, когда об это никто и помыслить не мог. Когда большинству граждан умершего в корчах «эсэсэсэра» и в страшном сне не могло привидится, что такая огромная страна распадется на множество государств, а тем, кому такое виделось во снах, в мечтах, были советской властью заботливо похоронены, а оставшиеся в живых так же заботливо перевоспитывались в лагерях, дурдомах и стройотрядах... Удивлен? Вижу, вижу, что удивлен, про лагеря и дурдомы все слышали, а про стройотряды никто, правда и случаев таких было не много... Так вот, было это в семьдесят шестом году, когда я еще учился в городе Рига, получал образование радиоинженера, ну а как известно каждый советский студент между курсами должен был помочь своей советской родине восстанавливать разрушенное хозяйство страны, послевоенный период в СССР продолжался бесконечно... То, что война давно закончилось, казалось, наших руководитлей не волновало... Кто из студентов ездил в качестве проводников на поездах дальнего следования, мотался по всей стране, от Риги до Владивостока, от Алма-Аты до Воркуты, кто ездил в колхозы и совхозы убирать навоз за свиньями и коровами, а кто с комсомольскими песнями мчался на стройки социализма, причем филологи строили дороги, будущие врачи мыли золото на Колыме, а мы, будущие радиоинжеры, в семьдесят шестом году, должны были строить коровники. Лучшего применения будущим инженерам, советская власть, найти не могла, наверное оттого и кончилась эта власть через полтора десятка лет.
В то время, была такая практика: в стройотряды к комсомольцам прикреплять разного рода декласированную шелупень, на перевоспитание, так сказать, к кому малолетнего вора дадут «в нагрузку», кому любителя девочек, фарцовщика... И вот перед поездкой к нам тоже прикрепили малолетнего преступника, преступником, как таковым не был, не воровал, не убивал, а первоспитывать его советской власти было необходимо. Перевоспитывали не только его, но и родителей этого паренька, папашу его выгнали с ВЭФа, маму из управления торговли, а все потому, что сынок заявил, что он диссидент, что выступает против советской власти, что требует независимости Латвии. Отказался вступать в комсомол, демонстративно не носил пионерские галстуки, отказывался вообще учиться в школе, вот его и дали нам на перевоспитание, так сказать...
Вообще-то мы хотели с собой взять другого пацана, который имел с десяток приводов и готовился уже отправиться в Сибирь «позагорать», но ему дали "последний шанс", отправили куда-то на Амударью, вместе с другим стройотрядом, а мы хотели его с собой взять... Статья у парня была привлекательная. Каждый раз его арестовывали за браконьерство, его браконьерские способгности в карельской тьмутаракани нам бы очень пригодились, но наши институтские коммунисты решили иначе, а все потому, что в деле превоспитания антисоветчиков они могли с полной ответственностью положиться на евреев, мол евреи с одной стороны умный народишко, а с другой стороны пусть на советскую власть поработают малеха... Еще раз свою верность докажут... На нашем курсе тогда было очень много евреев и так получилось, что почти все в нашем стройотряде имели «неправильную» пятую графу, более того совершенно не пролетарские фамилли: Вейцман, Шрайман, Шпилер, Розентух, Бергер и всякие там Малевичи и Лейбовичи...
Что ж, поехал этот паренек с нами, высказывая нам своим молчанием презрение и недоверие...
Но голод не тетка, как там говорилось у вождя пролетариев: «Кто не работает – тот не ест»? Так вот он не работал.. Вообще. Что ему строительство коровника доверить можно? А вдруг диверсию сделает? Смеюсь, смеюсь, сам понимаешь, оставили мы парня на кухне, обеды нам варить, ужины готовить, а он только и делает, что лежит на тюфяке, да, кстати, жили мы не в гостинице, не в общежитии, какое в колхозе общежитие? Жили мы в каком-то старом сарае, который еще финами был построен, кинули нам тюфяков, обживаетесь, как хотите, на свалке нашли мы кирпичи, камней пособирали, печурку для обогрева и для готовки еды сварганили, а через пару дней принялись строить коровник. Пока колхозники пили водку, пока пели «пъяные» песни, мы работали на стройке днем, а по ночам бегали по деревенским девкам, решали, так сказать, демографическую проблему, восстанавливали численность населения страны... Сейчас, наверное многие в том кохозе, Ваньки, Петьки и Сашки с Николаями могли свободно подать документы на выезд в Израиль, но кто ж им болезным правду-то расскажет? Может и некому уже говорить... Так и будут жить эти люди с русскими именами, придуманными для них, матерями, русскими отчествами, и каждый раз подходя к зеркалу, причесаться ли или же посмотреть, не опухла ли морда от водки, удивляться: «А чего это я, Степан Федорович, Иван Николаевич, Владимир Петрович, так на жида похож? Даже собутыльники этому удивляются...»
Но я отвлекся, не о том рассказ, хотя есть о чем поговорить, сейчас рассказ о латышском диссиденте... Не работал парень, вообще, лежит на тюфяке в потолок сарая глядит, с нами не общается, мы приходим, уставшие, покушаем, то что дежурные по кухне приготовят, умываемся и по своим делам, а паренек лежит, слюной исходит, но с места не двигается, молчит, с нами не разговаривает, гордый такой. На четвертый день, мы видим, ему уже худо становиться, голодал-то совсем ничего, а щеки запали, черты лица заострились, но, подлюка, молчит, терпит... А мы между собой переговариваемся, вслух обсуждаем, как с ним быть, парень так и умереть может, а на кой черт нам труп нужен? Увезли здорового пацана, а привезли труп, хотя, конечно можно было откосячить, наговорить, что в лес ушел, подался в Финляндию или еще куда, но менты ушлые, а кагебисты такие кабаны, если начнут землю рыть, то мало всем не покажется... А оно нам надо? Да к тому же, потом по Риге, слушок пойдет, что евреи, вообще-то скажут «жиды» латыша голодом уморили... Тут уже политику припишут, и я еще раз спрашиваю: «Оно нам надо?» Таки я тебе скажу, нет, надо было искать подходы, надо было разговаривать, надо было убеждать, а кому хотелось с ним возиться? Пришлось спички тянуть, таки я вытянул, ту, самую короткую, спичку и пришлось подбирать к парню той самый золотой, «буратинский», ключик, чтобы открыть потайную дверцу его души....
( Я долго не думал, а что тут думать, попросил ребят меня на денек от работы освободить и занялся первоспитанием юного диссидента )

История рассказанная ниже произошла почти двадцать лет назад.
А все началось с того, что некий эмигрант, попавший в бундесляндию на прицепе своей жены, которая вовремя нашла старые бабкины документы, где была самая нужная пятая графа, так вот этот эмигрант, ставший здесь Вальдемаром, а до этого более сорока лет носивший имя вождя всех пролетариев, Владимир, не хотел больше работать. Вот так! Отказался напрочь! Зачем работать, если немецкие власти платят огромное пособие в несколько раз превышающее зарплату врача скорой помощи, где,до эмиграции работал Владимир, переименовавший себя в Вальдемара.
И его можно понять.
Пятнадцать лет рассекать по улицам Ленинграда на больших скоростях оглашая улицы воем сирены, не такая уж и приятная работа... Да что говорить, вы Сашу Розенбаума послушайте, тому тоже надоело спасать людей и он не придумал ничего лучшего, как песни писать да на гитаре "шпилить"...
Наш герой тоже был умен, хоть и не еврей, но так же не хотел больше связываться с лекарским ремеслом... Что для этого было нужно?
Элементарно соврать...
Да. Именно так, а кто проверит? Кому это надо? Немецкий чиновник сидящий в арбайтсамте (биржа труда) запишет ровно то, что скажешь, не больше и не меньше, ему за большее денег не платят. А перед нашим героем стояла только одна задача: придумать нечто такое-разэтакое, что позволило бы ему в Германии более не работать... Найти такую специальность, которой в Германии точно нет или же отмерла за ненадобностью...
И он придумал....
- Так кто вы Вальдемар по специальности? - Спрашивал вежливый и надоедливо улыбающийся чиновник.
- Змеелов.
- Кто простите? - Лицо чиновника вытянулось, но он продолжал улыбаться. - Это как понять, змеелов? - Он посмотрел на хера Вальдемара, а потом на переводчицу, которой было уплачено десять марок за помщь в переводе. Новоиспеченный Вальдемар, как и его жена, вдруг ощутившая себя немкой, еще не говорили по немецки...
Переводчица, как могла объяснила кто такой змеелов и запись об удивительной специальности оказалась в личном деле нового эмигранта...
Расчет был точен и верен, нет в Германии змееловов. Вальдемар вышел из арабайтсамта довольный и счастливый. Еще бы! Такие деньги и даром! Пособие огромное! Живи не хочу! Деньги на сьем квартиры, деньги на покупку мебели, деньги на покупку подержанной машины, деньги за то, деньги за это! И ведь это были настоящие деньги, похороненные проклятыми красными в будущем, но это другая история, к нашему Вальдемару не имеющая никакого отношения. Вальдемар жил вольготно, весело, можно сказать счастливо. Не жизнь, а малина. Зимой в Австрию на лыжи, летом на Майорку или на Тенерифе, между делом в Амстердам, Париж и Брюссель. Новый год в Осло, Рождество в Праге, Карнавал в Венеции....
И каждую минуту своей немецкой жизни, Вальдемар благодарил бога, черта или еще кого, что, как он теперь понимал, удачно женился... Там, там, в оставленной без сожаления стране строили демократию и попутно воровали все, что могли украсть, катаклизм следовал за катаклизмом, а здесь, в богатой и сытой Германии даже работать не нужно было чтобы жить хорошо, не просто хорошо, а по настоящему достойно...
Но через три года случился провал. Легенда тщательно продуманная Вальдемаром дала трещину и разлетелась по швам. Его вызвали в арбайтсамт и предложили работу. Одной крупной немецкой фармацевтической кампании кровь из носу нужен был змеелов. Платили огромные деньги. Имея такой контракт можно было смело брать кредит и покупать дорогущий дом, дорогую машину, в лучшую сторону изменить качество своей жизни. Но проблема была в том, что наш Вальдемар змееловом не был.... А фирма кроме всего прочего обещала помощь с переездом в Баварию, огромные подъемные....
Что делать? Как быть? подписать контракт, значит "распиасться в полном неумении", надо было идти сдаваться.
За эти годы Вальдемар поднаторел в языке пришел в арбайтсамт и говорит, что я вас, пардон, ввел в заблуждение, но я не виноват, это то ли ваш чиновник напуцтал, то ли переводчица, сволочь, неправильно перевела, а ведь я тогда ей еще десять марок заплатил....
- Так что вы хотите хер Вальдемар? - интерсуются у эмигранта. - Вы не хотите работать по специальности? Так не надо! Вас же никто не заставляет....
- Нет, нет, предложение, конечно лестное, - смекнул Вальдемар, - но...
- Вот именно, - говорит уже чиновник, - есть одно маленькое но.... Вас ведь могут и пособия лишить. Если вы так и дальше прохлаждаться будете... А ведь мы еще и еще раз найдем вам где можно будет змей отлавливать... Простите я вас перебил, так что вы хотели сказать?
Вальдемар набрал в грудь воздуха, выдохнул и сделав над собой усилие произнес:
- Я врач....
- Как врач, какой врач? У нас здесь ничего не записано, глянул чиновник в лежавшие перед ним бумаги... Змеелов, но вот врача не вижу...
- Я же говорю, переводчица в прошлый раз что то напутала или ваш коллега,а я то думаю, - начал выкручиваться Вальдемар, - чего это меня так долго не вызывают, вам же наверняка врачи нужны, а у меня опыт знаете какой.....
- Так вы врач или змеелов, вы уж определитесь...
- Да ну, господь с вами, только врач, вообще все порвите, что там написано и завидите новое дело, готов работать хоть с завтрашнего дня....
- Прямо с завтрашнего?
- Ну если есть рабочее место, то.....

хххххх

А сейчас, если кто-то из вас окажется в самом дорогом районе Франкфурта, то сможет увидеть среди прочих, большой дом с неменее большим садом, доктора Вальдемара.

Из воспоминаний старого грузчика - 5


У нас в порту был бухгалтер. Покрас его фамилия. Исаак Самуилович. Но никто его по имени отчеству не называл, звали просто по фамилии, Покрас, а между собой кликали его «беcпалым», потому как на одной его руке, на левой, не было трех пальцев, а на правой двух. В детстве отрезало, на заводе...
Он с матерью в эвакуации был, пока его отец сражался в родной Одессе, потом в Севастополе, где и сложил свою голову, когда город сдали немцам... И если кто-то, когда либо, по неосторожности или по незнанию, по любой другой причине, в присутствии Покраса говорил, что «евреи воевали в Ташкенте», Исаак Самуилович тут же бил наотмашь. Резко, сильно, больно. Ему было плевать кто получит в ухо или кому он сломает челюсть, начальник смены, который ляпнул такое или парторг . И тот получал и другой. Но Покраса никто не трогал, дело не заводили, зачем с инвалидом связываться? Ведь увечья свои он получил не оттого, что баловался или игрался, а на заводе, где ему двенадцатилетнему пацану пальцы станком отрезало.
А ты думал кто работавл на заводах? Снаряды точил, заклепки на самолетных крыльях ладил? Мужиков почти не было. Пацаны у станков стояли, вместе с матерями. И плевать было, что этим малолеткам, у станков, по 13 – 14 лет, а кому и того меньше. Какая разница была, стоял до этого ребенок у станка или нет? Разве было важно, что своими маленькими ручками дети, тяжелее карандаша в руках, ничего не держали? Есть план и его надо выполнить? Смена по десять двенадцать часов, вот и стой у станка, зимой на собачьем холоде, летом в духоте и жаре, и клепай заклепочки, или болванки точи. Запорол работу? Что делать? Как ты не знаешь? Хватал мастер такого пацана, клал через колено и лупил до кровавых синяков на жопе... Смена закончилась, чтобы не разбежались пацаны, тут же в цеху нары стояли – «Все по шконкам, сволочи!» Те кто выспались, встают, перекусят гнилого хлеба и баланды и к станку, десять - двенадцать часов нудной, монотонной работы... Ошибся, опять бьют но уже по морде, потому как если третий раз ошибешься отправят по этапу – за саботаж. Снаряд он фронту нужен, он нескольких врагов убить может, танк на части разорвет, если артилерист хорошо прицелится, а пацан, он кто? Вот именно.. Таких пацанов половина страны... Всегда найдется кем заменить. Вот и работали, боялись подзатыльников, пинков, ругани несусветной, мордобоя боялись и этапа. Работали как проклятые, засыпали стоя, прямо возле работающих станков... Так Исаак Самуилович пальцев-то и лишился...


Предыдущие четыре части:

1. Золото с сухогруза "Будапешт"

2. "Дяденьки, дяденьки, хлебушка дайте!"

3. Как в советской армии я стал сионистом.

4. О любви к советской власти

Замок фрау фон Оверлод – Штреке.

Работать с ней было противно и муторно. Каждый, в смене, кто ухаживал за госпожой Оверлод –Штреке не испытывал от общения с ней никакого удовольствия... А какое удовольствие можно получить от общения с овощем? С помидором или кабачком? Госпожа фон Овелод-Штреке и была таким овощем... Старуха, которой вот-вот должно было первалить за сотню лет, уже давно была лежачей. Она вообще не вставала с кровати, Более того, она полностью отключилась от реального мира и все общение е с персоналом заключалось только в мыканье и беканье, через перкошенный многими инсультами, рот. Руки ее как плети валялись вдоль тела, на боках образовались полежни.. Старая фрау фон Оверлод-Штреке вообще не контролировала процессы своего орнганизма, поэтому , когда персонал заглядывал в ее небольшую комнату, в которую перевезли старушку, после того, ка она перестала соображать где она находиться, то попадали в царство зловоня и грязи... Долго такое выдержать было нельзя, а живой труп валявшеся на кровати испускал газы, что то гундел, что то пытался сказать, размазывая непослушными пальцами гавно растекшееся по простыням... Со старухой никто не церемонился, резко поворачивали ее набок, закидывали на каталку, отвозили в душ, там мылии ее направив на старое сморщенное тело мощные струи воды, отвозили обратно, меняли постель, прыскали по всей комнате дезодерантом и персонал исчезал до следующего раза. А следующий раз мог наступить и через пять минут и через десять, никто не знал, когда фрау фон Оверлод-Штреке подпустит под себя очередную струю мочи, когдапод ней будет очередная куча дерьмя.... Эту старуху ненавидели и ненависть эта выражалась в ужасном отношении к ней...
Но так было не всегда. Среди персонала были еще старожилы, кто помнил фрау Оверлод-Штреке милой старушкой, доброй, приветливой, которая всегда готова была прийти на помощь тем, кто окружал ее в доме престарелых, старушка даже занимала почетное председательское кресло в стариковском похоронном клубе.. Когда кто то умирал, она была первой, кто помогал в организации похорон, писала письма родсмтвенникам умершего соседа или соседки, если такие имелись, заказывала службу и истово молилась каждый раз за упокой души отошедшего в мир иной...
Фрау фон Оверлод-Штреке долго выбирала себе подходящий дом престарелых. Не умирать же одной, в огромном девятикомнатном доме, где она провела последние пятьдесят лет... Когда она его купила, то надеялась еще, что сможетсоздать новую семь, что в ее доме снова зазвучат детские голоса, что когда нибудь она услышит заветное слово «мама», что спустя некоторое время ее назовут бабушкой, но время шло, женщина старела и наконец пришел тот момент, когда она с трудом начала пердвигаться по первому этажу своего огромного дома. А таких этажей было четыре, если не считать огромного подвала, в котором была большая, прекрасная, обитая красным деревом билиардная, винный погреб с огромной коллекцией вина и тренажерный зал. Но кому теперь это было нужно? Путь из спальни, которую старуха фон Оверлод перенесла со второго этажа на первый, в ванную занимал больше десяти минут, на кухню приходилось идти еще дольше. Старушка уже давно себе сама ничего не готовила и всю еду: завтрак, обед и, очень редко, ужин заказывала в любимом ресторане, на другом конце города. Когда специальный посыльный привозил заказанную еду, то ему приходилось подолгу ждать, пока старушка откроет масивные дубовые двери своего огромного дома. Но его ожидание с лихвой компенсировалось щедрыми чаевыми, когда пятьдесят марок, а когда сотней.. Так долго продожаться не могло и фрау фон Оверлод-Штреке подыскала для себя дом престарелых... Многие, очень многие дома престарелых хотели ьы, чтобы эта старушка отдала концы именно у них. Как же можно было упустить такой шанс? Такие деньги? Просто огромные деньги, ведь подписывая контракт старушка передавала после своей смерти все свое огромное, многомиллионное состояние дому престарелых. А таких миллионов у старушки было более пятидесяти. Она была желанным и главное дорогим, очень дорогим клиентом..

( Фрау фон Оверлод-Штреке, казалось, предусмотрела все, даже сама подобрала себе обслуживающий персонал. )

( Собаки фрау Мольтке. )

( Проклятие фрау Баумгард )

Эту историю можно назвать картинкой из немецкой жизни...

Автобусом, которым мы добираемся в город, едем на работу или погулять, часто управляет один водитель, который очень нравится пассажирам. Надо сказать, что все водители, работающие на линиях "сама вежливость", всегда, когда вы входите через переднюю дверь, предъявляя свои билеты или же покупая их, водитель поздоровается, скажет спасибо за предъявленый билет, если вы не знаете, до какой остановки ехать, то водитель автобуса объявит вам, что пора выходить. А утром, когда автобус, бывает задерживается, а пассжиры должны пересесть на другой автобус, водитель свяжется по радио со своим коллегой и тот подождет, не будет захлоаывать дввери перед самым носом и подло ворчать себе под нос: "Не успел, значит опоздал". Нет, такого быть не может. Я уже не говорю о том, что все водители автобусов всегда аккуратно одеты, в синюю форму, галстуки, пиджачки... В автобусах тепло и комфортно, на мониторе высвечивается движение автобуса от остановке к остановке, приятный женский голос, к тому же, объявляет следующую остановку и пассажирам только и остается, что нажать красную кнопочку, которые можно найти по всему автобусу, тем самым подав водителю звуковой сигнал, что надо остановиться на остановке....
Но я отвлекся, я о водителе, которого очень ценят пассажиры... Он отличается от всех остальных, Нет, он так же спокоен, дружелюбен, улыбается, поможет если это необходимо, но... когда пассажры покидают автобус, то он по громкой связи говорит:
- Tschüs! Schönen Tag noch!
Выходят дети, старички, мамаши с маленькими детками, пенсионеры и рабочие, все слышат добродушное пожелание:
- До свидания! Приятного дня!
Конечно же водителю отвечают так же вежливо:
- И вам того же! Всего самого лучшего! Приятного дня! Хорошего вам вечера! Будьте счастливы...
На маршруте больше тридцати остановок, и на каждой, водитель произносит свою магическую фразу:
- Tschüs! Schönen Tag noch!
Ездить с этим водителем в автобусе хорошо, спокойно, приятно... Комфортно, я бы сказал...
И вот вчера, он снова вел автобус и впервые за все время молчал, ничего не говорил, не было никаких пожеланий, не было веживых прощаний с пасажирами... А на этом маршруте, как и на других, как правило одни и те же пассажиры. Поверьте мне, каждого взволновала такая перемена, и вот на моих глазах, старушка подходит к водителю и спрашивает, мол так и так, что случилось с вами, не нужна ли вам помощь, потому как вы сегодня не такой, как обычно, ничего не говорите пассажирам...
Водитель что-то просипел и старушка пожелала ему доброго здоровья, потом обернулась ко всем пассажирам и сказала, что водитель осип и ему трудно говорить.
Весь автобус высказал свое сожаление по поводу здоровья водителя. И старики и молодежь, все. А когда кто-то покидал автобус спеша по своим делам, то обязательно желали водителю здоровья и вернуться в форму....
Вот такая картинка.

Адъютант адмирала и Сальвадор Альенде.

Стариковская жизнь в доме престарелых однообразна, а потому до ужаса скучна. Каждый день одно и то же. Завтраки, обеды, ужины, обкаканые стариковские памперсы, струи теплой воды из направленного на тебя шланга. Вечно недовольный, но по обязаности улыбающийся персонал, а вокруг такие же немощные старики, которые одним своим видом напоминают самого тебя, когда смотришь на людей с палочками и со специальными стульчиками, кто еле передвигается, а кого вообще возят, только и сидят в кресле, мычат показывая пальцами, если руки еще поднимаются , куда они хотели бы поехать. А ведь есть и такие, кто и показать ничего не может. Руки дрожат. Пальцы трясуться, не то что показать ничего не могут, ложку держать не в состоянии.
Ну а те, кто еще могут говорить, те, кого не оставили силы и главное разум, еще что то могут вспомнить, что то сказать, дай только толчок к таким воспоминаниям и успевай наблюдать, записывать. Они вспомнят многое, расскажут удивительное. Главное, чтобы слушатель нашелся хороший. Потому как окружающие старики сами ищут с кем поговорить, у них тоже масса историй, воспоминаний, ярких картинок из прошлой жизни. Они слушать не будут, они тоже хотят рассказывать. Главное найти нового слушателя, кто бы просто кивал головой, делал вид, что внимателен и тогда можно говорить, говорить, говорить, показывать старые фотографии, если они сохранились, вырезки из газет, до сих пор значимые для самого рассказчика, какие-нибудь сохранившиеся документы или выцветшие от времени письма, написанные родителям и детям, красивыми женскими почерками и грубыми мужскими каракулями... главное найти человека, которому еще можно что-то рассказать. Оставить о себе, хоть какую-то память, не уйти ничего не передав....
( Кому везет. А кому нет. Адьютанту адмирала не повезло. )

( «Катюша» и «Зиг, Хайль!» )


( Прикосновение вождя. )

Вчера впервые столкнулся с нетерпимстью к русскому языку в Германии...
Даже не предполагал, что такое может быть...
Значит стоим мы с супругой и тещей вчера в булочной, если по русски сказать, выбираем пирожки, булочки с вишнями для детей, хлеб, говорим между собой, на русском естественно, никого не трогаем, да и зачем?
И тут слышу голос:
- Deutsch sprechen! (Говорите по немецки!)
Смотрю, стоит старушка, на палочку опирается, на меня глядит голубыми выцветшими глазами.
- Это вы мне? (Wie bitte?) - Спрашиваю я ее.
- Ihr lebt in Deutschland und müsst Deutsch sprechen!!! (Вы живете в Германии и должны говорить на немецком!)
- Вы уверены? (Sind sie sicher?) - Снова ее спрашиваю и потихоньку начинаю закипать. Я уже знаю что ей скажу и как послать ее очень далеко, чтоб она не очухалась доввольно долго.
- Ja!
И тогда я ее послал:
- Soll ich vielleicht noch einen gelben Stern auf die Brust kleben und da ''Jude'' draufschreiben? (Может быть мне на грудь прикрепить желтую звезду и на ней написать "Еврей"?).
Старушка аж охнула. Ее лицо начало крснеть, то ли от стыда. то ли от злости непомерной. Она хотела еще что то сказать. но ее рот открывался и закрывался как у рыбы выброшенной из реки на берег. А через секунду она развернулась и направилась к выходу, так ничего в этой булочной не купив....

Вчера впервые столкнулся с нетерпимстью к русскому языку в Германии... Даже не предполагал, что такое может быть... Значит стоим мы с супругой и тещей вчера в булочной, если по русски сказать, выбираем пирожки, булочки с вишнями для детей, хлеб, говорим между собой, на русском естественно, никого не трогаем, да и зачем? И тут слышу голос: - Deutsch sprechen! (Говорите по немецки!) Смотрю, стоит старушка, на палочку опирается, на меня глядит голубыми выцветшими глазами. - Это вы мне? (Wie bitte?) - Спрашиваю я ее. - Ihr lebt in Deutschland und müsst Deutsch sprechen!!! (Вы живете в Германии и должны говорить на немецком!) - Вы уверены? (Sind sie sicher?) - Снова ее спрашиваю и потихоньку начинаю закипать. Я уже знаю что ей скажу и как послать ее очень далеко, чтоб она не очухалась доввольно долго. - Ja! И тогда я ее послал: - Soll ich vielleicht noch einen gelben Stern auf die Brust kleben und da ''Jude'' draufschreiben? (Может быть мне на грудь прикрепить желтую звезду и на ней написать "Еврей"?). Старушка аж охнула. Ее лицо начало крснеть, то ли от стыда. то ли от злости непомерной. Она хотела еще что то сказать. но ее рот открывался и закрывался как у рыбы выброшенной из реки на берег. А через секунду она развернулась и направилась к выходу, так ничего в этой булочной не купив....