Хаим Соколин: Всему есть цена.
Jun. 22nd, 2009 12:34 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
pavel_slob....По дороге домой Штаубе думал только об одном – как избежать ответственности после войны. Он перебрал и методично проанализировал несколько вариантов, но все они были либо банальными, либо слишком рискованными. Он знал, когда наступит время, многие его сослуживцы прибегнут именно к этим примитивным решениям. Они включали и бегство в Южную Америку, и уход в подполье в Германии, и даже пластическую операцию. Все эти варианты были отвергнуты один за другим. Штаубе был известен в кругах гестапо как человек с воображением, способный находить нестандартные и неожиданные решения. Именно это ценило в нём начальство и вызывало уважение и зависть коллег. И сейчас, сидя на заднем сиденье автомобиля, Штаубе лихорадочно искал решение.
Ясно было одно – его план должен отличаться от всего, что может придти в голову другим. И в этом – залог успеха. Штаубе не сомневался, что решение придёт. Надо только чётко сформулировать проблему и атаковать её с разных направлений, в том числе с самых неожиданных и невероятных. Он начал с проблемы. Попытался дать ей определение в терминах уголовного права, международных конвенций, христианской морали. Получалось громоздко и наукообразно. Внезапно его осенило – проблема проста и очевидна. Её можно назвать одним словом – «евреи». И нечего больше голову ломать. «Евреи» – это и суть проблемы и её определение. В тот же момент Штаубе интуитивно почувствовал, что это простое и чёткое определение укажет ему и путь решения.
По странной ассоциации он вдруг вспомнил свою дипломную работу, за которую удостоился похвалы профессора Бирнбаума. Называлась она «Психологический аспект поведения человека в экстремальных условиях». Профессор особо отметил его тезис о том, что только нестандартное поведение обеспечивает наилучшую адаптацию к таким условиям. «Вальтер, мне нравится ваш творческий подход. Вас ждёт блестящая научная карьера» – сказал он, вручая ему диплом магистра психологии. «Кто может знать, что его ждёт? – подумал Штаубе. – Знал ли профессор, что его собственная карьера закончится в Дахау?»
Докторская диссертация «Психология и раса» обратила на себя внимание, и Штаубе получил заманчивое предложение принять непосредственное участие в грандиозном национальном проекте, который должен был изменить судьбу не только Германии, но и всей Европы. Научную карьеру пришлось на время отложить – проект требовал не столько творческой, сколько рутинной работы. Суть её с предельной чёткостью сформулировал рейхсминистр Геббельс: «Настало время окончательно решить еврейский вопрос. У последующих поколений не будет для этого ни смелости, ни охранительного инстинкта. Поэтому мы поступим правильно, если будем действовать радикально, последовательно и беспощадно. То, что мы сегодня примем на себя как бремя, обернётся для наших потомков пользой и счастьем». Эти слова ещё раз показали Штаубе, насколько прав и дальновиден был его кумир Рихард Вагнер, которому немецкий язык обязан понятием «окончательное решение еврейского вопроса». Цитатой из письма этого великого композитора к баварскому парламенту Штаубе украсил свою диссертацию: «Евреи, как мухи и крысы: чем больше вы их уничтожаете, тем больше они плодятся. Против них не существует иного средства, кроме тотального уничтожения. Еврейская раса родилась как враг человечества и всего человеческого. И особенно враг всего немецкого… Их нужно уничтожать, как чуму, до последнего микроба, любыми способами, включая ядовитые газы». Только теперь, после слов рейхсминистра, Штаубе понял глубокий смысл фрагмента из арии Кундри, героини оперы Вагнера «Персифаль»: «Кто ты, неизвестный путник? Ты устал, и твои руки обагрены кровью. Но если они обагрены еврейской кровью, тогда ты желанный гость в моём доме». Впервые в истории Германии высокое искусство и государственная политика слились в единую национальную концепцию.
Политика вражеских стран в этом вопросе не вызывала у Штаубе беспокойства. Как начальник еврейского отдела, он регулярно получал информацию из министерства пропаганды об отношении правящих кругов США, Англии и Канады к «окончательному решению». Она убеждала его в том, что у них нет каких-либо претензий к Германии. Так, в 1939 году, после демонстративно-устрашающей Хрустальной ночи, американские власти не разрешили сойти на берег девятистам еврейским беженцам, прибывшим из Гамбурга на теплоходе «Сент-Луис», Все они вынуждены были вернуться в Германию. В том же году Конгресс отклонил законопроект, разрешавший въезд в США из рейха двадцати тысячам еврейских детей в возрасте до 14 лет. Во время его обсуждения федеральный комиссар по иммиграции Джон Хугелинг заявил: «Проблема с законопроектом в том, что двадцать тысяч детей очень скоро вырастут в двадцать тысяч омерзительных взрослых». Судя по тому, что Хугелинг не был уволен, эти слова отражали позицию Белого дома. Опрос, проведенный в разгар войны в 1942 году, показал, что на одного американца, считающего немцев главной угрозой для США, приходятся четверо, считающих таковой евреев. Когда Штаубе узнал об этом, у него даже мелькнула забавная мысль, что не объяви фюрер в декабре 1941 года войну Америке, она бы с готовностью включила своих евреев в германскую программу «окончательного решения». Попадались среди получаемой им информации и высказывания, забавлявшие его чисто американской наивностью, замешанной на дремучем невежестве. Так, например, один из руководителей влиятельного Американского Легиона полковник Джон Тейлор был убеждён, что «Еврейские беженцы – это пятая колонна. Они не имеют мужества и патриотизма, чтобы оставаться в Германии и вести там борьбу за свои права». Англия не отставала от Америки. Англичане безучастно наблюдали, как утлые суда, переполненные еврейскими беженцами, которым они запретили въезд в Палестину, тонут в море вместе с пассажирами на обратном пути в Европу. Знал Штаубе и о восторженных словах о фюрере и его еврейской политике премьер-министра Канады Маккензи Кинга: «Мистер Гитлер, этот очень искренний и обаятельный человек, может оказаться спасителем мира». Самые тёплые воспоминания остались у Штаубе от встречи в 1938 году с начальником федеральной полиции Швейцарии доктором Генрихом Ротмундом, скромным интеллигентным человеком озабоченным проникновением в его страну немецких и австрийских евреев, которых не всегда удавалось отличить от неевреев. Поэтому он попросил своих немецких коллег делать специальную отметку в паспортах, по которой швейцарские пограничники смогут распознавать этих людей и отправлять обратно. Так появились знаменитые «еврейские паспорта» с большой красной буквой «J» рядом с именем. Обладателям таких паспортов был наглухо закрыт въезд в Швейцарию. Проникших в страну нелегально вылавливали и передавали германским властям. Всё это не оставляло у Штаубе ни малейших сомнений, что работа, в которой он участвует, нужна не только Германии, но и всему цивилизованному миру.
Однако после первых впечатляющих успехов что-то пошло не так, как это всегда происходило в истории, когда дело касалось евреев. Он понимал, что после поражения Германии всё изменится, и союзники постараются представить «окончательное решение» как преступление против человечности. Они никогда не признают, что сами подталкивали Германию к выполнению этой грязной работы. Поэтому настало время думать не о счастье потомков, а о собственной шкуре… Штаубе ощутил знакомый азарт творчества. Так обычно бывало, когда он приближался к своим знаменитым нестандартным ответам на трудные вопросы. Решение проблемы было где-то совсем близко. Мозг Штаубе работал с быстротой аналитической машины. Наконец, он выдал ключевую формулу: проблема «евреи», решение – тоже «евреи». Только евреи могут спасти его. О, великий Парацельс! Подобное лечат подобным. Ещё не проработав технические детали, Штаубе почувствовал удовлетворение от того, с какой оригинальностью поставлена задача. Вскоре пришло и решение. Оно было простым и изящным, а главное нестандартным – он должен спрятать еврея в своём доме! Cнова вспомнился проницательный профессор Бирнбаум. «Браво, Вальтер, браво! – мысленно воскликнул он. – Вряд ли кто-нибудь из коллег додумается до этого». Штаубе начал говорить и думать о себе в третьем лице. Это был признак того, что он очень доволен собой. К дому подъезжал в приподнятом настроении. Он насвистывал мелодию из «Гибели богов» и сравнивал себя с шахматистом, который нашёл путь к победе в трудном, почти безнадёжном положении.
В ту же ночь он рассказал всё жене и убедил её принять его план. Затем они перешли к практическим вопросам. Прежде всего обсудили, какими должны быть те евреи, которые могли бы жить в их доме неопределённо долгое время. Они решили, что идеальным вариантом была бы интеллигентная семейная пара, желательно без детей. Супруги Штаубе наметили также наиболее рациональную линию поведения по отношению к будущим постояльцам. Они рассмотрели различные сценарии: сердечность, корректность, открытая критика Гитлера, чувство вины за его расовую политику. И в итоге остановились на корректных отношениях с проявлением определённого понимания и такта. Именно поэтому ребёнок был нежелательным – дети требуют проявления чувств. Сценарий предусматривал также снабжение «гостей» тщательно откорректированной информацией о событиях в Германии и в мире.
Штаубе приступил к поиску подходящих евреев......
Полностью этот рассказ читаем здесь.
Ясно было одно – его план должен отличаться от всего, что может придти в голову другим. И в этом – залог успеха. Штаубе не сомневался, что решение придёт. Надо только чётко сформулировать проблему и атаковать её с разных направлений, в том числе с самых неожиданных и невероятных. Он начал с проблемы. Попытался дать ей определение в терминах уголовного права, международных конвенций, христианской морали. Получалось громоздко и наукообразно. Внезапно его осенило – проблема проста и очевидна. Её можно назвать одним словом – «евреи». И нечего больше голову ломать. «Евреи» – это и суть проблемы и её определение. В тот же момент Штаубе интуитивно почувствовал, что это простое и чёткое определение укажет ему и путь решения.
По странной ассоциации он вдруг вспомнил свою дипломную работу, за которую удостоился похвалы профессора Бирнбаума. Называлась она «Психологический аспект поведения человека в экстремальных условиях». Профессор особо отметил его тезис о том, что только нестандартное поведение обеспечивает наилучшую адаптацию к таким условиям. «Вальтер, мне нравится ваш творческий подход. Вас ждёт блестящая научная карьера» – сказал он, вручая ему диплом магистра психологии. «Кто может знать, что его ждёт? – подумал Штаубе. – Знал ли профессор, что его собственная карьера закончится в Дахау?»
Докторская диссертация «Психология и раса» обратила на себя внимание, и Штаубе получил заманчивое предложение принять непосредственное участие в грандиозном национальном проекте, который должен был изменить судьбу не только Германии, но и всей Европы. Научную карьеру пришлось на время отложить – проект требовал не столько творческой, сколько рутинной работы. Суть её с предельной чёткостью сформулировал рейхсминистр Геббельс: «Настало время окончательно решить еврейский вопрос. У последующих поколений не будет для этого ни смелости, ни охранительного инстинкта. Поэтому мы поступим правильно, если будем действовать радикально, последовательно и беспощадно. То, что мы сегодня примем на себя как бремя, обернётся для наших потомков пользой и счастьем». Эти слова ещё раз показали Штаубе, насколько прав и дальновиден был его кумир Рихард Вагнер, которому немецкий язык обязан понятием «окончательное решение еврейского вопроса». Цитатой из письма этого великого композитора к баварскому парламенту Штаубе украсил свою диссертацию: «Евреи, как мухи и крысы: чем больше вы их уничтожаете, тем больше они плодятся. Против них не существует иного средства, кроме тотального уничтожения. Еврейская раса родилась как враг человечества и всего человеческого. И особенно враг всего немецкого… Их нужно уничтожать, как чуму, до последнего микроба, любыми способами, включая ядовитые газы». Только теперь, после слов рейхсминистра, Штаубе понял глубокий смысл фрагмента из арии Кундри, героини оперы Вагнера «Персифаль»: «Кто ты, неизвестный путник? Ты устал, и твои руки обагрены кровью. Но если они обагрены еврейской кровью, тогда ты желанный гость в моём доме». Впервые в истории Германии высокое искусство и государственная политика слились в единую национальную концепцию.
Политика вражеских стран в этом вопросе не вызывала у Штаубе беспокойства. Как начальник еврейского отдела, он регулярно получал информацию из министерства пропаганды об отношении правящих кругов США, Англии и Канады к «окончательному решению». Она убеждала его в том, что у них нет каких-либо претензий к Германии. Так, в 1939 году, после демонстративно-устрашающей Хрустальной ночи, американские власти не разрешили сойти на берег девятистам еврейским беженцам, прибывшим из Гамбурга на теплоходе «Сент-Луис», Все они вынуждены были вернуться в Германию. В том же году Конгресс отклонил законопроект, разрешавший въезд в США из рейха двадцати тысячам еврейских детей в возрасте до 14 лет. Во время его обсуждения федеральный комиссар по иммиграции Джон Хугелинг заявил: «Проблема с законопроектом в том, что двадцать тысяч детей очень скоро вырастут в двадцать тысяч омерзительных взрослых». Судя по тому, что Хугелинг не был уволен, эти слова отражали позицию Белого дома. Опрос, проведенный в разгар войны в 1942 году, показал, что на одного американца, считающего немцев главной угрозой для США, приходятся четверо, считающих таковой евреев. Когда Штаубе узнал об этом, у него даже мелькнула забавная мысль, что не объяви фюрер в декабре 1941 года войну Америке, она бы с готовностью включила своих евреев в германскую программу «окончательного решения». Попадались среди получаемой им информации и высказывания, забавлявшие его чисто американской наивностью, замешанной на дремучем невежестве. Так, например, один из руководителей влиятельного Американского Легиона полковник Джон Тейлор был убеждён, что «Еврейские беженцы – это пятая колонна. Они не имеют мужества и патриотизма, чтобы оставаться в Германии и вести там борьбу за свои права». Англия не отставала от Америки. Англичане безучастно наблюдали, как утлые суда, переполненные еврейскими беженцами, которым они запретили въезд в Палестину, тонут в море вместе с пассажирами на обратном пути в Европу. Знал Штаубе и о восторженных словах о фюрере и его еврейской политике премьер-министра Канады Маккензи Кинга: «Мистер Гитлер, этот очень искренний и обаятельный человек, может оказаться спасителем мира». Самые тёплые воспоминания остались у Штаубе от встречи в 1938 году с начальником федеральной полиции Швейцарии доктором Генрихом Ротмундом, скромным интеллигентным человеком озабоченным проникновением в его страну немецких и австрийских евреев, которых не всегда удавалось отличить от неевреев. Поэтому он попросил своих немецких коллег делать специальную отметку в паспортах, по которой швейцарские пограничники смогут распознавать этих людей и отправлять обратно. Так появились знаменитые «еврейские паспорта» с большой красной буквой «J» рядом с именем. Обладателям таких паспортов был наглухо закрыт въезд в Швейцарию. Проникших в страну нелегально вылавливали и передавали германским властям. Всё это не оставляло у Штаубе ни малейших сомнений, что работа, в которой он участвует, нужна не только Германии, но и всему цивилизованному миру.
Однако после первых впечатляющих успехов что-то пошло не так, как это всегда происходило в истории, когда дело касалось евреев. Он понимал, что после поражения Германии всё изменится, и союзники постараются представить «окончательное решение» как преступление против человечности. Они никогда не признают, что сами подталкивали Германию к выполнению этой грязной работы. Поэтому настало время думать не о счастье потомков, а о собственной шкуре… Штаубе ощутил знакомый азарт творчества. Так обычно бывало, когда он приближался к своим знаменитым нестандартным ответам на трудные вопросы. Решение проблемы было где-то совсем близко. Мозг Штаубе работал с быстротой аналитической машины. Наконец, он выдал ключевую формулу: проблема «евреи», решение – тоже «евреи». Только евреи могут спасти его. О, великий Парацельс! Подобное лечат подобным. Ещё не проработав технические детали, Штаубе почувствовал удовлетворение от того, с какой оригинальностью поставлена задача. Вскоре пришло и решение. Оно было простым и изящным, а главное нестандартным – он должен спрятать еврея в своём доме! Cнова вспомнился проницательный профессор Бирнбаум. «Браво, Вальтер, браво! – мысленно воскликнул он. – Вряд ли кто-нибудь из коллег додумается до этого». Штаубе начал говорить и думать о себе в третьем лице. Это был признак того, что он очень доволен собой. К дому подъезжал в приподнятом настроении. Он насвистывал мелодию из «Гибели богов» и сравнивал себя с шахматистом, который нашёл путь к победе в трудном, почти безнадёжном положении.
В ту же ночь он рассказал всё жене и убедил её принять его план. Затем они перешли к практическим вопросам. Прежде всего обсудили, какими должны быть те евреи, которые могли бы жить в их доме неопределённо долгое время. Они решили, что идеальным вариантом была бы интеллигентная семейная пара, желательно без детей. Супруги Штаубе наметили также наиболее рациональную линию поведения по отношению к будущим постояльцам. Они рассмотрели различные сценарии: сердечность, корректность, открытая критика Гитлера, чувство вины за его расовую политику. И в итоге остановились на корректных отношениях с проявлением определённого понимания и такта. Именно поэтому ребёнок был нежелательным – дети требуют проявления чувств. Сценарий предусматривал также снабжение «гостей» тщательно откорректированной информацией о событиях в Германии и в мире.
Штаубе приступил к поиску подходящих евреев......
Полностью этот рассказ читаем здесь.
