![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
pavel_slobУнна-Массен - 5
За первые несколько часов нудного, и все же привычного стояния мы умудрились, нам просто повезло, пройти большинство кабинетов, указанных в списке нашего бегунка, да еще и деньги получить в кассе. Деньги на жизнь. Несколько сотен марок! Марки! Какое великолепное слово, и сколько в нем любви и души, где вы теперь родные, сердечные наши, только в памяти и в альбомах коллекционеров, а жаль, ведь были же настоящие деньги. В то время когда мы жили в Унне, деньги выдавались из расчета на неделю проживания, а если необходимо было оставаться в Унне на более долгий срок, то приходи отмечайся у чиновника, показывай на бегунке дату отъезда, которая еще не скоро, и снова в очередь, за марочками. Правда из этой суммы вычиталось определенное количество, за проживание, но все равно сумма оставалась приличной. А было время, еще несколько лет назад, когда необходимо было каждый день стоять в очереди за деньгами, об этом мне рассказывали эмигранты, приехавшие на пару лет раньше, и чувство у них было, как если бы стояли за подаянием. И вообще эта ситуация, когда мы получали деньги, фактически ни за что удивляла всех. Никто не работал, никто ничем путным не занимался, а тут пожалуйста, получите, распишитесь, следующий… Получая на руки деньги наш человек сразу начинает ломать голову над одной проблемой. Эта проблема мучает всех неотступно, она висит, как дамоклов меч, не давая покоя, жизни и сна, Нет ничего важнее, чем биться над решением, неожиданно возникшей, задачи. Выйдя из кабинета, где можно получить незаработанные деньги, все сразу становятся математиками. И ходят Лобачевские и Каплеры по городку с затуманенным взглядом производя всего лишь одно математическое действие, стараясь, наконец, понять насколько здесь дороже иди дешевле жить. Все вокруг, абсолютно, переводят полученную сумму на свои теньге и гривны, многие сразу ощущают себя миллионерами, потому что полученная сумма на неделю, оказывается выше годового заработка приезжего. Это просто не укладывается в голове, это непостижимо, к этой мысли надо привыкнуть, как и к другим вещам, с которыми по началу сталкиваешься и не понимаешь, но потом окажется, что этот первый шок испытанный в первые дни, такая мелочь, и вообще чепуха несусветная… Правда шок проходит через сто метров, Я не ошибся, так как ровно столько идти до ближайшего магазина. И вдруг, как снег на голову, оказывается, что сметана, стоит столько, что там, где жили раньше на эту сумму можно было купить пять литров, а хлебом запастись на месяц вперед. Тут вкушаются первые плоды цивилизации.
Но так или иначе, пересчет на собственные тугрики продолжается еще очень долго. Люди не могут остановиться и с маниакальной настойчивостью сравнивают, сравнивают, сравнивают….. до тех пор, пока плохо не становится, до дурноты, до темноты в глазах.
А в первый же момент, надо сделать удивительно простую вещь: отказаться, забыть, что существовали, когда нибудь, разные там манаты, зайчики, гривны и рубли. Началась новая жизнь, а значит и новые деньги. И тогда не будет головной боли, что сегодня, или вчера потратили на несколько марок больше, а это же целое состояние, черт подери!
…..После всей этой нервотрепки и суеты, стояния в очередях, я и забыл, что хочется кушать. И только когда мы с Беком вышли на улицу, где светило, непривычно жаркое, октябрьское солнце, я сказал:
- Слушай, я умираю с голода.
- Я тоже проголодался, надо бы перекусить после трудов праведных.
- Ты прав.
Мы подошли к перекрестку, недалеко от моего нового, временного жилища, где и расстались, крепко пожав друг другу руки, предварительно договорившись встретиться через несколько часов, когда жара немного спадет.
Я зашагал к бывшей казарме, где когда-то жили американские морские пехотинцы охранявшие своим присутствием западных немцев. Сытых, довольных, разбалованных и развращенных. В прямом и переносном смысле слова.
Им, немцам, крупно повезло. Они просто обязаны были жить хорошо, намного лучше, чем их восточные братья. Из года в год в их экономику вливались миллионы и миллионы очень часто из неизвестных источников – награбленное еврейское золото, тысячи колец, перстней, миллионы коронок, снятых с невинно убиенных, отлежавшись в банках благополучных Швейцарии и Швеции, проросло, и теперь работало в полную силу, давая свои плоды.
Западная Германия просто была обречена на хорошую сытую жизнь, а американские военные эту сытость охраняли до тех пор, пока не развалилась великая империя, и потихоньку, по чуть-чуть, стали забывать своих временных союзников, а при случае переносили свои базы к осколкам великой страны, оставляя после себя пустующие гарнизоны и десятки тысяч безработных. И великий германский миф начал тускнеть, постепенно исчезая, оставляя после себя легенды о благополучной жизни и массу разочарований. Но все это, осталось привлекательным для тех, кто жил на востоке Германии…. и дальше до самого Тихого океана. Наверное поэтому «осси», так зовут восточных немцев, с таким мазохистским остервенением, ломали берлинскую стену, и при падении ее испытали всенародный оргазм. Так хотелось пожить по-другому, по богатейски, укусить хоть и объедки, но от жирного пирога. И только когда «камни последней стены», были окончательно распроданы на сувениры, немцы вдруг опомнились и придя в себя, как после долгого запоя поняли во что они вляпались.
Десятилетия противостояния сделали свое дело. «Осси», и «Весси», - восточные и западные немцы были совершенно разные, непохожие друг на друга, с разным мышлением, и психологией, с разным отношением к себе самим к деньгам, к жизни. «Весси» сытые и довольные сразу ощутили на себе всю прелесть воссоединения, платя налог солидарности, чтобы поддержать своих восточных братьев. Но даже по прошествии стольких лет видно, как говорят невооруженным взглядом, что те, кто так стремился к горячей похлебке в тарелке из фарфора, отбросив в сторону баланду в алюминиевых мисках, все так же голодны, злы и недовольны и с тоской вспоминают времена ушедшие.
А у голодных, обиженных всегда найдется тот, кто в этом будет виноват. И поэтому попасть эмигранту в Восточную Германию, как себе самому веревку намылить. Это только на словах да на географических картах Германия самая большая страна Европы, один народ – одна страна, а все осталось по-прежнему: «два мира – две системы». И не приведи господь там жить. Когда встречаешь людей приехавших оттуда, то невольно поздравляешь, что выбрались …. Нет, конечно, есть те, кому нравится жить там, не спорю, но кроме как в Берлине, Дрездене и Лейпциге нигде спокойно жить не дадут, да и там жизнь по сравнению с жизнью в западных землях не рай и не сказка. Если даже русские немцы платят огромные деньги чиновникам (в прошлом году это стоило от пяти до десяти тысяч, - надо знать, как давать, а впрочем, те чиновники родня нашим, обслуживали одну систему), чтобы переехать, то, что говорить за евреев. Восточные немцы никогда не питали любви к евреям, как и западные, но у этих еще живот полный, еще не совсем проголодались, еще соблюдаются границы политкорректности, а восточные немцы еще и учились не любить евреев, впрочем семена посеянные почти шестьдесят лет назад взошли, постоянно подкармливаемые и удобряемые и дали свои плоды. Да к тому же приезжие евреи были еще и русскими, советскими, приехавшие из страны, которую немцы не любят дважды (мягко сказано). Первый раз за то, что победили их в той войне, принеся страшнейшую разруху и социализм, второй – что после всего, после стольких лет предали, продали, оставили. А кто во всем виноват? За ответом далеко ходить не надо. И поэтому не скрывают своей ненависти, и неонацистов там во много раз больше чем «на Западе», целые стаи бешеных псов. (Эх, мало наши дедушки пользовались автоматами….). Правда, многие молодые русские немцы настолько чувствуют себя потомками Небелунгов, что с огромным удовольствием надевают форму штурмовиков. «Посмотрите на нас! Мы больше немцы, чем сам Гитлер!!», но, они никогда не слышали о Конзалике, а впрочем, о чем речь…. Это уже боль. Хотя есть и другие. И когда таким приезжим прямо в глаза говорят, что вы русские, вы не немцы, то следует ответ: «И слава Богу! Мы гордимся тем, что мы русские немцы», и в ответ на удивленные взгляды добавляют: «Наши предки не носили фашистской формы, а кто из нас больший немец можно еще поспорить» Есть и другие. У них все выражается по-другому. Устроившись на работу, в какую нибудь фирму, или организацию, они начинают трепать о том, как там было херово, и вообще все там говно, а вот немцы, Германия, это прямо золото, бриллиант, и какие его новые коллеги суперовые пацаны. А еще, когда есть возможность покомандовать своими, такими же эмигрантами, волею судьбы оказавшихся на ступеньку ниже, то тут вся чернота натуры выпирает прямо наверх. И говорит такой мерзкий человечек со своими только по немецки, да еще нагло заявляет: «Вы же в Германию приехали, язык учить надо!», и относится к своим же, с которыми, наверняка, был в Унне, как к недочеловекам,, старается держать дистанцию, а после всего этого так заискивающе заглядывает в глазки своим работодателям и немецким коллегам стремясь показать: «Да свой я, свой!», но как был русской свиньей, так ей и останется, сколько бы немецкой крови в нем и не текло.
А в городах Восточной Германии страшновато говорить на улицах по русски, могут оскорбить, а могут и избить, и слава богу хоть не до смерти, а могут и общежитие подпалить или расписать его нацистской свастикой, а сколько издевательств в школах, и все это рассказывают не только евреи, с трудом вырвавшиеся из восточного средневековья, но и русские немцы с немалыми усилиями перебравшиеся в западные земли. Казалось, они вернулись на родину, ан нет, все едино.
За первые несколько часов нудного, и все же привычного стояния мы умудрились, нам просто повезло, пройти большинство кабинетов, указанных в списке нашего бегунка, да еще и деньги получить в кассе. Деньги на жизнь. Несколько сотен марок! Марки! Какое великолепное слово, и сколько в нем любви и души, где вы теперь родные, сердечные наши, только в памяти и в альбомах коллекционеров, а жаль, ведь были же настоящие деньги. В то время когда мы жили в Унне, деньги выдавались из расчета на неделю проживания, а если необходимо было оставаться в Унне на более долгий срок, то приходи отмечайся у чиновника, показывай на бегунке дату отъезда, которая еще не скоро, и снова в очередь, за марочками. Правда из этой суммы вычиталось определенное количество, за проживание, но все равно сумма оставалась приличной. А было время, еще несколько лет назад, когда необходимо было каждый день стоять в очереди за деньгами, об этом мне рассказывали эмигранты, приехавшие на пару лет раньше, и чувство у них было, как если бы стояли за подаянием. И вообще эта ситуация, когда мы получали деньги, фактически ни за что удивляла всех. Никто не работал, никто ничем путным не занимался, а тут пожалуйста, получите, распишитесь, следующий… Получая на руки деньги наш человек сразу начинает ломать голову над одной проблемой. Эта проблема мучает всех неотступно, она висит, как дамоклов меч, не давая покоя, жизни и сна, Нет ничего важнее, чем биться над решением, неожиданно возникшей, задачи. Выйдя из кабинета, где можно получить незаработанные деньги, все сразу становятся математиками. И ходят Лобачевские и Каплеры по городку с затуманенным взглядом производя всего лишь одно математическое действие, стараясь, наконец, понять насколько здесь дороже иди дешевле жить. Все вокруг, абсолютно, переводят полученную сумму на свои теньге и гривны, многие сразу ощущают себя миллионерами, потому что полученная сумма на неделю, оказывается выше годового заработка приезжего. Это просто не укладывается в голове, это непостижимо, к этой мысли надо привыкнуть, как и к другим вещам, с которыми по началу сталкиваешься и не понимаешь, но потом окажется, что этот первый шок испытанный в первые дни, такая мелочь, и вообще чепуха несусветная… Правда шок проходит через сто метров, Я не ошибся, так как ровно столько идти до ближайшего магазина. И вдруг, как снег на голову, оказывается, что сметана, стоит столько, что там, где жили раньше на эту сумму можно было купить пять литров, а хлебом запастись на месяц вперед. Тут вкушаются первые плоды цивилизации.
Но так или иначе, пересчет на собственные тугрики продолжается еще очень долго. Люди не могут остановиться и с маниакальной настойчивостью сравнивают, сравнивают, сравнивают….. до тех пор, пока плохо не становится, до дурноты, до темноты в глазах.
А в первый же момент, надо сделать удивительно простую вещь: отказаться, забыть, что существовали, когда нибудь, разные там манаты, зайчики, гривны и рубли. Началась новая жизнь, а значит и новые деньги. И тогда не будет головной боли, что сегодня, или вчера потратили на несколько марок больше, а это же целое состояние, черт подери!
…..После всей этой нервотрепки и суеты, стояния в очередях, я и забыл, что хочется кушать. И только когда мы с Беком вышли на улицу, где светило, непривычно жаркое, октябрьское солнце, я сказал:
- Слушай, я умираю с голода.
- Я тоже проголодался, надо бы перекусить после трудов праведных.
- Ты прав.
Мы подошли к перекрестку, недалеко от моего нового, временного жилища, где и расстались, крепко пожав друг другу руки, предварительно договорившись встретиться через несколько часов, когда жара немного спадет.
Я зашагал к бывшей казарме, где когда-то жили американские морские пехотинцы охранявшие своим присутствием западных немцев. Сытых, довольных, разбалованных и развращенных. В прямом и переносном смысле слова.
Им, немцам, крупно повезло. Они просто обязаны были жить хорошо, намного лучше, чем их восточные братья. Из года в год в их экономику вливались миллионы и миллионы очень часто из неизвестных источников – награбленное еврейское золото, тысячи колец, перстней, миллионы коронок, снятых с невинно убиенных, отлежавшись в банках благополучных Швейцарии и Швеции, проросло, и теперь работало в полную силу, давая свои плоды.
Западная Германия просто была обречена на хорошую сытую жизнь, а американские военные эту сытость охраняли до тех пор, пока не развалилась великая империя, и потихоньку, по чуть-чуть, стали забывать своих временных союзников, а при случае переносили свои базы к осколкам великой страны, оставляя после себя пустующие гарнизоны и десятки тысяч безработных. И великий германский миф начал тускнеть, постепенно исчезая, оставляя после себя легенды о благополучной жизни и массу разочарований. Но все это, осталось привлекательным для тех, кто жил на востоке Германии…. и дальше до самого Тихого океана. Наверное поэтому «осси», так зовут восточных немцев, с таким мазохистским остервенением, ломали берлинскую стену, и при падении ее испытали всенародный оргазм. Так хотелось пожить по-другому, по богатейски, укусить хоть и объедки, но от жирного пирога. И только когда «камни последней стены», были окончательно распроданы на сувениры, немцы вдруг опомнились и придя в себя, как после долгого запоя поняли во что они вляпались.
Десятилетия противостояния сделали свое дело. «Осси», и «Весси», - восточные и западные немцы были совершенно разные, непохожие друг на друга, с разным мышлением, и психологией, с разным отношением к себе самим к деньгам, к жизни. «Весси» сытые и довольные сразу ощутили на себе всю прелесть воссоединения, платя налог солидарности, чтобы поддержать своих восточных братьев. Но даже по прошествии стольких лет видно, как говорят невооруженным взглядом, что те, кто так стремился к горячей похлебке в тарелке из фарфора, отбросив в сторону баланду в алюминиевых мисках, все так же голодны, злы и недовольны и с тоской вспоминают времена ушедшие.
А у голодных, обиженных всегда найдется тот, кто в этом будет виноват. И поэтому попасть эмигранту в Восточную Германию, как себе самому веревку намылить. Это только на словах да на географических картах Германия самая большая страна Европы, один народ – одна страна, а все осталось по-прежнему: «два мира – две системы». И не приведи господь там жить. Когда встречаешь людей приехавших оттуда, то невольно поздравляешь, что выбрались …. Нет, конечно, есть те, кому нравится жить там, не спорю, но кроме как в Берлине, Дрездене и Лейпциге нигде спокойно жить не дадут, да и там жизнь по сравнению с жизнью в западных землях не рай и не сказка. Если даже русские немцы платят огромные деньги чиновникам (в прошлом году это стоило от пяти до десяти тысяч, - надо знать, как давать, а впрочем, те чиновники родня нашим, обслуживали одну систему), чтобы переехать, то, что говорить за евреев. Восточные немцы никогда не питали любви к евреям, как и западные, но у этих еще живот полный, еще не совсем проголодались, еще соблюдаются границы политкорректности, а восточные немцы еще и учились не любить евреев, впрочем семена посеянные почти шестьдесят лет назад взошли, постоянно подкармливаемые и удобряемые и дали свои плоды. Да к тому же приезжие евреи были еще и русскими, советскими, приехавшие из страны, которую немцы не любят дважды (мягко сказано). Первый раз за то, что победили их в той войне, принеся страшнейшую разруху и социализм, второй – что после всего, после стольких лет предали, продали, оставили. А кто во всем виноват? За ответом далеко ходить не надо. И поэтому не скрывают своей ненависти, и неонацистов там во много раз больше чем «на Западе», целые стаи бешеных псов. (Эх, мало наши дедушки пользовались автоматами….). Правда, многие молодые русские немцы настолько чувствуют себя потомками Небелунгов, что с огромным удовольствием надевают форму штурмовиков. «Посмотрите на нас! Мы больше немцы, чем сам Гитлер!!», но, они никогда не слышали о Конзалике, а впрочем, о чем речь…. Это уже боль. Хотя есть и другие. И когда таким приезжим прямо в глаза говорят, что вы русские, вы не немцы, то следует ответ: «И слава Богу! Мы гордимся тем, что мы русские немцы», и в ответ на удивленные взгляды добавляют: «Наши предки не носили фашистской формы, а кто из нас больший немец можно еще поспорить» Есть и другие. У них все выражается по-другому. Устроившись на работу, в какую нибудь фирму, или организацию, они начинают трепать о том, как там было херово, и вообще все там говно, а вот немцы, Германия, это прямо золото, бриллиант, и какие его новые коллеги суперовые пацаны. А еще, когда есть возможность покомандовать своими, такими же эмигрантами, волею судьбы оказавшихся на ступеньку ниже, то тут вся чернота натуры выпирает прямо наверх. И говорит такой мерзкий человечек со своими только по немецки, да еще нагло заявляет: «Вы же в Германию приехали, язык учить надо!», и относится к своим же, с которыми, наверняка, был в Унне, как к недочеловекам,, старается держать дистанцию, а после всего этого так заискивающе заглядывает в глазки своим работодателям и немецким коллегам стремясь показать: «Да свой я, свой!», но как был русской свиньей, так ей и останется, сколько бы немецкой крови в нем и не текло.
А в городах Восточной Германии страшновато говорить на улицах по русски, могут оскорбить, а могут и избить, и слава богу хоть не до смерти, а могут и общежитие подпалить или расписать его нацистской свастикой, а сколько издевательств в школах, и все это рассказывают не только евреи, с трудом вырвавшиеся из восточного средневековья, но и русские немцы с немалыми усилиями перебравшиеся в западные земли. Казалось, они вернулись на родину, ан нет, все едино.
